Самое неприятное – это когда
посетитель бестолковый попадается. Скажем,
иностранец… Или который наш, но по-русски не
понимает. Вот на днях приходит к нам в ресторан
один старик… Кто он, не знаю. В общем, в тюбетейке
и халате… старый такой, лет ему восемьдесят, а
может, и больше – они там долго живут… Сел за мой
столик, повертел меню и говори мне: “Хочу
харчо!”. Я вежливо говорю: “Нету харчо!” Он
заулыбался, головой закивал, будто понял, и
говорит: “Хочу харчо!” Я объясняю: “Нету харчо!..
Там в меню написано “харчо”, но это не значит,
что есть харчо. Меню старое!... Прошлогоднее меню…
Заказали мы новое меню, но из типографии пока не
прислали… У них там с бумагой перебои… Поэтому
лежит пока старое меню, в котором есть харчо, а на
самом деле нет харчо!..” Все так ему понятно
объяснил, вразумительно.
А он меня выслушал, языком поцокал и говорит:
“Хочу харчо!”
Я объясняю: “Нету харчо! Нету, дедушка!.. Харчо
из баранины делают, а баранину сегодня не
завезли… Не прислали с базы баранину! Говядину
прислали… Вернее, свинину. А насчет баранины наш
директор звонил на базу тому директору, но тот
директор уехал куда-то. Так что с бараниной пока
неясность. А без баранины – нельзя харчо!”
Вроде бы объяснил ему, понятней нельзя. Все
растолковал. А он смотрит на меня своими
восточными глазами и говорит: “Хочу харчо!” Я
уже нервничаю, но объясняю: “Какое харчо, дед?!
Что ты пристал? Харчо готовить надо уметь, а у нас
сегодня не тот повар… Клягин сегодня работает, а
не Цугульков! Клягин не умеет харчо! Он молодой
еще, практикант!.. Он только яичницу умеет… А
Цугульков, который умеет харчо, он отгул взял… У
него жена рожает… Он, Цугульков, запил, потому
что нервничает… А без Цугулькова никак нельзя
харчо!”
Уж так я этому старику все разъяснил – и
жестами, и руками… И про Цугулькова так понятно
показал, как тот запил, и про жену, как она
рожает… Даже вспотел от напряжения.
И он вроде бы понял. Головой закивал, руку мне
пожал и говорит: “Хочу харчо!”
Я весь задрожал, но взял себя в руки, спокойно
объясняю. “Нету харчо! – кричу. – Нету! Не на чем
готовить харчо!.. Плита перегорела!.. Замкнулось
там что-то!.. Плюс на минус замкнулся!.. Сгорела
плита к чертовой бабушке! А монтер только завтра
придет, если придет… Есть вторая плита, но на ней
нельзя харчо!.. Она не для харчо плита!.. Она сама
по себе плита!..” Кричу я, а сам про себя спокойно
решаю, что если он еще раз скажет “Хочу харчо!”,
то я его убью.
Он говорит: “Хочу харчо!”
В голову мне что-то ударило, пошатнулся я,
заплакал.
“Пожалей, – говорю, – меня дедушка! Я человек
больной… У меня гипертония… Давление двести
двадцать на сто двадцать семь, как в
трансформаторе… У меня кризы бывают… У меня
“неотложка” возле подъезда каждую ночь
дежурит… У меня сын – заика, а внук – двоечник…
Нету харчо!!”
Реву я белугой, дед тоже плачет, обнимает меня,
вытирает мне слезы тюбетейкой и говорит “Хочу
харчо!”
Подкосились у меня колени, упал я.
Хорошо, официанты подбежали, подхватили.
“Плюнь ты на него, Степанов, – говорят они мне.
– Не связывайся! Видишь, он не понимает ни
бельмеса по-нашему! Плюнь!..”
Ну что было делать? Как еще можно объяснять?..
Плюнул я с досады и принес ему харчо.
